«Мonsieur, je ne mange pas siх jours. «
«Месье, женема шпа сис жур. Господин, я не ел 6 дней. Подайте что-нибудь на пропитание бывшему депутату Государственной Думы. «.
Именно эта знаменитая фраза Кисы Воробьянинова из бессмертного романа И.Ильфа и Е.Петрова «12 стульев», приходит на ум когда смотришь в умоляющие глаза американского кокер-спаниеля.
Антошка был ярким представителем своей породы, поэтому, когда моя мама, впервые навестив нас после его появления в нашем доме, увидела эту мольбу, то набросилась на меня чуть ли не с кулаками.
— Наташа, я все понимаю — маленький ребенок, рук ни на что не хватает, но двадцать минут на то, чтобы покормить собаку найти можно?! Или не держи тогда! Нельзя же так над животным издеваться!
Никакие мои уверения в том, что собака не голодная и совсем недавно прикончила целую миску первоклассного корма, ее не убедили. Немного остудив сваренный борщ, она, выудив из кастрюли побольше мяса, щедрой рукой плеснула порцию в миску псу.
Стоит ли говорить, что Антоша набросился на еду так будто и правда только что прибыл из голодного края? Все то время, пока он уплетал, мама укоризненно поглядывала в мою сторону и осуждающе покачивала головой.
Впрочем, реабилитирована в ее глазах я была довольно скоро! Сразу же, как только, до блеска вылизав миску, Антоша подбежал к ней и, встав на задние лапы, уставился на нее все тем же несчастным взглядом вечно недоедающей собаки.
В нашем доме, Антоша был не единственным четвероногим любимцем.
Не знаю даже как правильно сказать! Он под нашим кровом или, наоборот, мы под его. В общем в одной квартире с нами жил персидский кот Эрвин.
Кот являл собой воплощение гордыни, самодостаточности, самовлюбленности и бьющего через край чувства собственного достоинства. Тошка безуспешно пытался завоевать его расположение и любовь. Эрвин на открытый конфликт не шел, но все приставания пса игнорировал. Игривое, шумное, излишне веселое поведение собаки не вызывали у кота никаких чувств, кроме снисходительного презрения. Хотя, наверное, я все-таки вру. Подозреваю, что было у Эрвина к Антею еще одно, тщательно им скрываемое чувство — ревность. Кот полагал, что единственным объектом внимания всех домочадцев, должно быть их величество!
Драк он не затевал лишь потому, что был ленив, расходовать физических сил не хотел, мудро рассчитав — «если терпеливо сидеть на берегу реки, то однажды мимо тебя проплывет труп твоего врага».
Короче, кот решил извести собаку и только ждал удобного случая.
И такой случай ему предоставился!
Из Тюмени на лето приехала семья моей сестры. Мы собирались в отпуск и они согласились на время нашего отсутствия приглядеть за нашими четвероногими друзьями. Времени до нашего отъезда еще было предостаточно, а вот семейный праздник не заставил долго себя ждать.
Я уже не помню, куда это мы отправились полным составом (четверо детей, я, Таня и мой муж). Вроде что-то мы не докупили и рванули в магазин, причем какой-то весьма дальний, т.к. отсутствовали мы достаточно долго. Не важно. На хозяйстве остался Леша (муж сестры), которому поручалось к нашему приезду пожарить отбивные (надо сказать, что готовит Леша первоклассно — любой, самый-самый ресторан, по качеству блюд в подметки ему не годится!).
Алексей разморозил мясо (то ли 2, то ли 3 кг), приготовил полуфабрикаты отбивных, но жарить сразу не стал, справедливо полагая, что лучше подать их горяченькими к нашему приезду! Отодвинув мясо подальше от края рабочего стола (чтобы собака до него добраться не могла), Леша отправился в комнату, досматривать фильм. Шла картина о Великой отечественной войне, производства киностудии «Беларусьфильм», а такое кино мужу моей сестры, совершенно заслуженно, очень нравится!
До появления сотовой связи оставалось еще несколько лет.
Все то время пока лифт доставлял нас до 11 этажа, я чувствовала, как мой рот наполняется слюной в предвкушении блюд, которыми нас будет сейчас потчевать Леша.
Он встретил нас совершенно белый, с круглыми от испуга глазами, повторяя как заведенный: «Я и думать не мог, что такое может быть! 3 килограмма мяса?!».
А случилось вот что!
Пока Леша увлеченно следил за событиями, разворачивающимися на экране, Эрвин времени даром не терял! Заманив пса на кухню, легко запрыгнув на рабочий стол, он принялся методично скармливать Тохе приготовленное для отбивных мясо. Кусок за куском брал его с тарелки, подносил к краю и сбрасывал одуревшей от счастья собаке.
Войдя на кухню, Леша застал лишь финал этого желудочного торжества.
И теперь Алексей жутко испугался за собаку.
— Может его к ветеринару отвезти?
— Ничего ему не будет, не переживай, вон скачет довольный!
После этих моих слов раздался тяжелый вздох. Горевал кот. Видимо Эрвин рассчитывал на совершенно другой исход!
Месье, же не манж па сис жур.
Эта знаменитая фраза Кисы Воробьянинова из комедии Леонида Гайдая «12 стульев» известна всем любителям советского кино в смысле: «Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы». Французы же не понимают эту фразу не только потому что не знаю откуда она, а и потому что для них это звучит как «я не ел, шесть дней», а правильно надо было «же не манж па депуи сис жур» — я не ел в течении шести дней. А еще six jour на слух можно перепутать с si jour, что переводится как «сегодня».
Аферисты Бендер и Ипполит Матвеевич попавшие в затруднительное положение пытались собрать у грязелечебницы у третьего льва в парке Цветник города Ессентуки милостыню на развитие своего предприятия. Их видимо не понимали, может и потому, что. Никогда ещё Воробьянинов не протягивал руку… — Так протянете ноги, старый дуралей!
Не прошло и 100 лет с описанных комедийных событий депутаты от КПРФ, чтобы не протянуть ноги, начали устраивать шоу, какие и не снились Ильфу и Петрову. Саратовской депутат областной думы проводит медийное шоу с пропитанием на 3500 рублей в месяц, а депутат Госдумы Вера Ганзя пожаловалась на низкую зарплату — 380 тысяч рублей. В Екатеринбурге у нас хотя и не Париж, но милости просим к нашему шалашу, благотворительное шоу. Благородные избиратели создали благотворительный фонд «Человечек» по сбору средств для депутата Государственной Думы Веры Ганзи. Акцию назвали «Вера Ганзя попала в затруднительное положение».
Ганзя посетовала на то, что парламентариям не компенсируют представительские расходы. После этого в Госдуме заявили, что рассмотрят возможность оплаты представительских расходов депутатам. Пока дума думу думает собрано 4 791 из 380 000 руб. Сбор средств открыли 28 сентября. Все желающие со счёта телефона могут отшелушить в помощь бедному депутату, если нет сберкарты или потому, что оттуда нечего переводить. Отчеты о полученной помощи публикуются на странице фонда «ВКонтакте», где организаторы выкладывают скриншоты чеков. Сумма денежных переводов уже превышает 3500 рублей -цены Cok’оловой диеты на «макарошки» и это радует. После завершения 23 декабря эксперимента однопартиец Бондаренко огласит полный список затрат на питание и Верунчик воспользовавшись опытом коллеги не помрёт с голоду и пересядет с грузовика на приличное авто.
А может Верунчик Ганзя просто врунчик? И представительские расходы входят в командировочные. Депутатам Госдумы увеличили затраты на транспорт во время командировок в регионах с 300 тысяч до 830 тысяч рублей в год. Комитет Госдумы утвердил увеличение суммы ещё в конце июня 2017 года, однако известно о нём стало только сейчас. Ранее на транспортные и командировочные расходы депутатов в регионах закладывалось 100 миллионов рублей, но парламентарии с начала 2018 года просили увеличить расходы на 200 миллионов. Использовать эти деньги чиновники могут только в региональную неделю.
В региональную неделю нет пленарных заседаний, и каждый депутат сам решает, как ее провести . В начале марта во время региональной и комитетской недель Гудков-младший посетил американскую столицу, где выступил в сенате, в том числе с критикой в адрес российских коррупционеров. Игорь Лебедев « региональную неделю » проводил в Майами, а не в своем регионе. «Мы здесь с Владимиром Вольфовичем нужнее». При этом предполагается, что народные избранники подтверждает документально, что ездили именно в «свой» регион.
Но, чтобы на чужой каравай рот народ не раззевал, Госдума РФ на заседании еще 22 марта приняла в 3-ем окончательном чтении закон об освобождении от налогов лиц, включенных в санкционные списки зарубежных государств. Сейчас в «стоп-листах» США и Евросоюза более 150 россиян. По большей части это депутаты, чиновники и руководители госкорпораций. Попавшие под санкции обязаны жить в России, и становятся ее налоговыми резидентами — корректировка системы налогообложения позволит им избежать двойной уплаты налогов, несмотря на постоянное проживание в РФ.
«Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод или Месье, же не манж па сис жур» — депутату Государственной думы, прилетевшему на бюджетные представительские расходы в свои немецкие или французские апартаменты. Ведь в России они себя от налогов освободили, а там нет у них таких полномочий. Да еще и счета закрывают, не дают денег отмыть. Ну и куда бедному депутату деваться, приходится и у народа просить и Cok’олову диету блюсти. Не возвращаться ‘же к классикам .
Поэтому и изощряться в создании новых налоговых сборов приходится. Инициатива по введению налога на нищих выглядит ничто иное, как: ну нельзя нищенствовать в такой богатой стране. Не могут же депутаты у парка Цветник со шляпой просить на свои похождения. Поэтому зефиры надо печь, чак чаки там разные или менторством заниматься и, зарабатывая, плати налог на самозанятость. А кто не будет платить, отымут все, что заработали. Будете учить все, как правильно: «же не манж па » произносить может, кто и поверит, как врушке Ганзе и соберёт вам на Cok’олову диету. А тут вам и налог на нищенствование созреет у пропиарившего на вранье депутата.
«Эпические 90-е». Месье, же не манж па сис жур, или Как Лёшу чуть не «съели» в парижском метро
С Алексеем мы познакомились при необычных обстоятельствах. Ехали «порознь» на форум в польский Жешув. Остановились перекусить в Люблине.
Расправляясь с яичницей, перекинулись парой слов на русском с Леной, которая составила нам компанию. И вдруг в разговор вмешался интеллигентный мужчина с бородкой с проседью.
– Извините, вы из России?
– Да. Из Калининграда.
– Пути господни неисповедимы. Я же тоже оттуда. Возглавляю одно из агентств при правительстве Калининградской области. Вы – куда?
– И у вас есть одно местечко в автомобиле?
– Да, охотно вас возьмём, если нам по пути…
Сколько воды утекло с того знакомства. Сколько событий произошло. На нас до сих пор «точат зуб» члены антарктической экспедиции, которым Алексей привёз на зимовку поллитровочку моей «тархуновки». Настойка на тархуне, выращенном на своей даче.
Они, как распробовали, в лоб заявили Алексею:
– Лучше бы ты, сволочь, шубу и валенки на материке оставил, а этого нектара побольше привёз. Летом пахнет!
…Возвращались мы из Жешува в не очень хорошем настроении. Кто-то позвонил «страже» приграничной и сообщил, что машина с нашими номерами, возможно, везёт что-то противозаконное.
Нас остановили в 30 км от Жешува и осмотрели машину до винтика. Да и личные вещи пришлось показывать.
Мелочи, а неприятно…
И тут слово взял Лёша.
– Бывали ситуации и похуже. Хотите, расскажу?!
Случилось это в середине 90-х, когда жители бывшего СССР получили возможность посещать города Европы. Со Штатами было потрудней.
Я одним из первых записался на конференцию в Париж. Тема была суровой, типа «Влияние фаз Луны на выгул крупного рогатого скота на высокогорных пастбищах Тибета».
Трансферт Калининград – Париж и обратно, а также проживание в отеле оплачивали организаторы, а с меня были только растраты на передвижение внутри Парижа и обед с ужином.
Обед и ужин составили четыре «палочки» сырокопченой колбасы, по моим подсчётам этого должно было хватить. Ну и так, чтобы не всухомятку, прихватил две бутылочки «минералки».
Готовился к поездке серьёзно.
По Интернету прошерстил, как можно передвигаться по Парижу менее затратно. Изучил все станции метро от отеля до места проведения конференции. Их оказалось четыре.
Путеводитель советовал на первой же станции взять билет иностранного туриста, чтобы всё обошлось дешевле.
Но самое страшное – к билету прилагалось специальное удостоверение.
Это был, да простят меня немцы, аусвайс, который нужно было сначала заполнить, потом распечатать и вклеить туда фотографию: 3х4.
Но поисковая система посоветовала: разменять хотя бы 20 франков на медяки, чтобы не пришлось горько переживать. За крупный рогатый скот в Тибете…
Заселился в отель быстро. Вещи бросил в углу номера. Горсть медяков взял.
С фотографией не парился – на каждой станции метро, из путеводителя, будочка мгновенного фото.
…Спустился под землю. Нашёл будочку.
Расправил плечи – орёл. Слава Богу, не с двумя головами.
Фотоаппарат отнёсся ко мне равнодушно.
Я посчитал, что одной монетки для него мало.
Опустил в прорезь 2 монетки.
Приподнялся гордо. Улыбнулся в невидимый объектив.
Не сдержался. Психанул. Всунул в прорезь четыре монетки.
Показал аппарату язык.
Но даже Эйнштейна из меня не получилось.
Фотик оказался глух и нем. Как учила меня бабушка за ужином.
И тут меня осенило: аппарат неисправен.
Стукнул ему пару раз под дых. Чтобы не раскисал.
Но он и после этого не подал признаки жизни.
«Нирвенно» проехал одну станцию.
Нашёл очередную будку.
На этот раз я решил не мелочиться. Закинул в прорезь сразу четыре монеты. Последние, между прочим.
Расправил плечи. Выдохнул ненужный углекислый газ.
Вдруг что-то пшикнуло. Газ наполнил кабинку.
Зрачки глаз съёжились, будто в них впрыснули 60-процентный уксус.
Магниевая вспышка дополнила страдания.
На «проездной» должна быть вклеена обычная фотка – 3х4.
Но аппарат «выплюнул» нечто серьезнее – даже не 9х12, а 10х15 см.
То, что на ней было изображено, повергло меня в шок.
Что-то среднее между Мрачным монахом с улицы Тампль, который блуждает по Парижу в ночь перед Рождеством, и ростовой мишенью на полигоне.
И в профиль, и в анфас – сплошной ночной эфир. Без всяких половых признаков: то ли девочка, то ли виденье…
Снова заскочил в вагон.
А через три минуты появляется «оно». Или она – бригада контролеров метро.
Возглавляет её квадратная женщина. 1,6х1,6 м. В кожанке времен Щорса. Я мысленно вижу на крутобёдром боку длинную деревянную кобуру маузера.
Бежать некуда, с нею – шесть «телохранителей». Из них половина – 2х2 м. Шансов – ноль…
Я протягиваю свое удостоверение, которое не успел заполнить. И отдельно – фотографию призрака. Пока она лежала в кармане, на ней проявились несколько белых полосок.
Женщина обрушивает на меня водопад непереводимых французских ругательств, и чёркает на листке – 1000. Как я понимаю, штраф.
– Мерси, мадам, – говорю я на английском, и пытаюсь объяснить, что произошло.
При звуках английского «бригада» буквально звереет.
Дама перечеркивает 1000 и пишет – 2000.
Тщетно пытаюсь вспомнить хотя бы одну фразу на французском.
И тут, о, боги, в голове звучит фраза Кисы Воробьянинова из «12 стульев».
– Месье, же не манж па сис жур.
(Товарищ, я пять дней не ел).
При обращении «месье» у комиссарши глаза лезут на лоб.
Лоб морщинится, она тщательно пережёвывает фразу.
А её «коллеги» бросаются ко мне. Один достаёт из-за пазухи какую то подушечку и размещает между моей шеей и сиденьем.
Второй – щупает пульс.
Третий – начинает нежно стучать меня по щекам – в чувство приводит.
Не хватало ещё, чтобы на глазах у «бригады» – «двинул кони» апаш или Гаврош конца ХХ века.
Наконец, мыслительный процесс у мадам Щорс завершён.
Она ржёт, словно лошадка, везущая сани с Дедом Морозом.
– Ну и говорил бы по-русски, на англичан у нас особый озноб.
Еще через минуту мы спускаемся к очередному аппарату. Далее вылетает фотография. То, что мне нужно – 3х4.
Мадам клеит её на моё удостоверение.
– Вот теперь, лети, воробушек.
– Стойте, – кричу я ей, – а вы тоже из наших?
В ответ она посылает мне воздушный поцелуй и озорно поёт:
– Мой отец в октябре, он убежать не успел, но для белых он сделал немало…
Париж. Метро. Октябрь 1998 года. Как бы написал Дюма-отец – 20 лет спустя…
Перед тем, как выставить этот рассказ, я отослал его Алексею.
Он прочитал и остался доволен.
– В целом, всё верно. Я эту «месье, же не манж па сис жур» из парижского метро уже 20 лет без фотографии помню…