Перевод илиады какой лучше
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Сравнительный анализ переводов «Илиады» и «Одиссеи». ДЗ №3
Перевод таких бессмертных произведений, как поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», безусловно, можно считать великим творческим подвигом. Каждый переводчик, являясь новым соавтором произведения, накладывая свой отпечаток на описание событий, тем не менее, стремится совершить главное – «сохранить в своем переводе отражение красок и аромата подлинника» (В. Г. Белинский), сделать греческий эпос «составной частью отечественной культуры» (http://www.philology.ru/literature2/egunov-zaytsev-90.htm). Такие важнейшие задачи ставили себе русские переводчики «Илиады» и «Одиссеи» — Гнедич, Вересаев, Жуковский, Минский.
Прежде всего, стоит сказать о том, что переводчик в процессе своей работы не просто воспроизводит текст, но и проявляет себя как писатель, дополняя и обыгрывая оригинал, создавая своё уникальное произведение. Переводы, являясь неповторимыми творениями русских авторов, обладают разной степенью художественной значимости. Сравнивая переводы «Илиады», русский литературовед М. Л. Гаспаров утверждал, что «для человека, обладающего вкусом, не может быть сомнения, что перевод Гнедича неизмеримо больше дает понять и почувствовать Гомера, чем более поздние переводы Минского и Вересаева». Он точно обозначил разницу переводов Гнедича и Вересаева, заметив, что Вересаев писал «для неискушенного читателя современной эпохи, а Гнедич — для искушенного читателя пушкинской эпохи». Логично предположить, что эта разница была обусловлена временем написания переводов и индивидуальными особенностями стиля переводчиков. Гнедич и Жуковский создавали свои переводы в первой половине XIХ века, прибегая к использованию архаичной лексики, в то время как Вересаев, писатель XX века, стремился преодолеть эту архаичность. Тем не менее, делая более поздний перевод «Илиады» и «Одиссеи», Вересаев не старался каждое слово сделать непохожим на перевод Гнедича и Жуковского, многие строки он сохранил, придерживаясь своего убеждения, что «все хорошее, все удавшееся новый переводчик должен полною горстью брать из прежних переводов».
Выбранные нами для сопоставительного анализа отрывки из «Илиады» (в переводах Гнедича и Вересаева) и «Одиссеи» (в переводах Жуковского и Вересаева), эпизоды гибели Патрокла, прощания Гектора с Андромахой и отплытия судна Телемаха, наилучшим образом отражают личностные качества гомеровских героев. Такое внимание к внутреннему содержанию человеческой личности является отличительной чертой творчества Гомера.
На основе анализа этих эпизодов можно говорить о схожести переводов, что свидетельствует об их несомненной близости к первоисточнику и помогает нам заглянуть сквозь века и почувствовать поэтический дух самого Гомера. Но нельзя не заметить, что каждый поэт привносит в произведение что-то свое.
Основные различия в переводах можно обнаружить, анализируя лексический уровень текста. В переводе Вересаева мы не встретим таких слов и выражений, как «одеянный», «в сонмах», «шествовал», «очи», «брег», «даровала». Писатель заменяет их на более нейтральные и разговорные: «укрытый», «в давке», «шагал», «глаза», «берег», «послала». Гнедич использует в своем переводе высокую лексику («кои полягут во прах», «вкруг» у Гнедича и «на землю пыльную свергнут», «вокруг» у Вересаева). Различия в переводах можно проследить и на уровне синтаксиса. Например, Вересаев не использует такие устаревшие синтаксические конструкции, как «приближалась бо к Гектору гибель». Там, где Гнедич с трагическим пафосом обращается к герою «Тут, о Патрокл, бытия твоего наступила кончина», Вересаев опускает междометие, делая слог более простым, но создает эмоциональный накал с помощью восклицания «Тут, Патрокл, для тебя наступило скончание жизни!»
Перевод Жуковского «Одиссеи» представляется в какой-то степени более поэтичным, нежели перевод Вересаева, прозаика по роду литературной деятельности. В основном, это отражается на использовании художественных средств: Жуковский дважды применительно к Афине употребляет эпитет «светолоокая», в то время как Вересаев в первом случае не прибегает к помощи данного средства вообще, а во втором называет Палладу «совоокой».
По нашему мнению, переводы Гнедича, Жуковского и Вересаева по-своему уникальны и интересны для читателя, потому что каждый из них позволяет нам хоть на немного приподнять тяжёлый занавес, отделяющий древность от современности.
В каком переводе лучше читать «Илиаду» и «Одиссею»?
Ну . В литературе русской часто ссылки идут именно на перевод Гнедича — » гнев, богиня, воспой ахиллеса, пелеева сына. «
Но Вересаев легче читается, понятнее. Меньше надо тратитт сил, чтобы настроится на восприятие итак непростого текста. Я не знаю.
Билингвы с рождения, расскажите, действительно ли вы свободно думаете на 2 языках? Или всё же один язык немножко иностранный?
Мои родители долго переживали, что я никак не могла нормально заговорить. Я мешала 2 языка в один, родители еле-еле меня понимали. Но со временем в моей голове всё улеглось, на каком языке с кем говорить. Это как кнопка «вкл/выкл». Это сложно объяснить.
Сейчас я говорю на 5 языках, и мои мысли это микс, который вообще никто не поймёт, если бы кто-нибудь решил мои мысли прочесть. Но в плане изучения иностранных языков, наверное, да, легче.
5 7 · Хороший ответ
Какие книги следует прочитать, прежде чем взяться за роман Джеймса Джойса «Улисс»?
Китайский стратег Сунь-цзы писал в «Искусстве войны»: “Двигаются тогда, когда это соответствует выгоде; если это не соответствует выгоде, остаются на месте”. Этой емкой формулой Сунь-цзы выразил главный принцип джойсочтения: браться за дополнительную литературу вокруг “Улисса” стоит очень осторожно, тщательно взвешивая свои силы.
Этот бережный подход продиктован тем, что знакомство с полным списком источников, которые питали “Улисса”, рискует отложить встречу с самим романом Джойса на слишком неопределенный срок. Джойс осознанно вместил в свою книгу все богатства, накопленные литературой, философией и богословием за несколько тысячелетий: от Аристотеля, Фомы Аквинского, Данте и Свифта до Ибсена, Чосера, Вико и Савеллия.
Потому я составил список из всего 5 книг, которые рекомендую к прочтению тем, кто планирует взяться за «Улисса». Отмечу: в этот список попали только те книги, которые были написаны до “Улисса” и оказали на него непосредственное влияние. Критику и прочие популярные джойсоведческие работы, например, Набокова и Эко, я в этот перечень не включал. Итак.
1. «Одиссея» – потому что при создании “Улисса” Джойс воспользовался поэмой Гомера как “строительными лесами”. “Улисс” не воспроизводит “Одиссею”, а параллели и сходства часто формальны, но все же эпос о любимом герое Джойса сыграл в жизни его романа одну из главных ролей.
2 и 3. «Дублинцы» и «Портрет художника в юности» самого Джойса. “Дублинцы” – потому что эти пятнадцать рассказов оказались декорациями, в которых был поставлен “Улисс”. “Портрет художника в юности” – потому, что там рождается, взрослеет и созревает Стивен Дедал, один из главных героев “Улисса”. Сам “Портрет” местами напоминает то Пруста, то Флобера, иногда увлекает, а иногда кажется скучным, но для 33-летнего Джойса это был важный шаг в обретении своего стиля.
4. «Гамлет» – потому что именно в этой пьесе Шекспира Джойс находит свой главный шекспировский вопрос. Это не “быть или не быть?”, а тонкая паутина взаимоотношений отца и сына, один из главных мотивов “Улисса”.
5. «Мадам Бовари» – потому что именно Флобера Джойс считал лучшим мастером в истории искусства прозы (до тех пор пока не появился он сам, конечно). Именно его метод Джойс усвоил, повторил, усовершенствовал и, в конечном итоге, перерос.
Еще раз повторю: это ультракороткий список, при желании сюда можно добавить еще 10 или даже 100 позиций, например, «Божественную комедию», «Кентерберийские рассказы», «Робинзона Крузо», Пруста, пьесы Ибсена и т.д., но именно эту пятерку лично я предложил бы прочитать в подготовке к чтению Джойса прежде всего.
Почему не существует ми диез и си диез в музыке? Дайте объяснение без сложной терминологии!?
Вообще-то, существует и очень даже хорошо применяется.
Но это мелкие интервалы, а существуют также ещё меньше. Только вот подвох в том, что далеко не все способны их услышать. От того у нас на Западе ничего подобного не применяется. Чаще всего это можно встретить на Востоке, где языки тоновые, что обязывает к хорошему слуху.
3 3 · Хороший ответ
В чьем переводе лучше всего читать Фуко? Чей перевод самый понятный и правильный?
Отличное – «История безумия» в переводе И. Стаф. У неё есть ещё рецензия на «Ненормальные» – http://magazines.russ.ru/oz/2004/6/2004_6_29.html
(тогда плюс ещё рецензия Д. Голобородько, тут прекрасные и точные замечания насчёт перевода названия http://sinijdivan.narod.ru/sd6rez3.htm)
Не могу вспомнить, переводил ли что-то А. Дьяков, – если да, то, судя по его книгам «Мишель Фуко и его время» и «Философия постструктурализма во Франции», доверять его переводам можно!)
«Надзирать и наказывать» в пер. В. Наумова читала на 2 курсе, – с уверенностью могу сказать, что там всё понятно.)
Нужно всегда учитывать,
а) какого периода текст, если огрублять, то до 1970-х гг. или после – потому что «после» масштабные занятия активизмом и журналистско-публицистическими практиками, меньше связанные с работой в архивах и академии, наложили соответствующий отпечаток на его стиль. В той или иной степени это касается как крупных работ, так и статей-интервью-заметок. Например, в «Археологии знания» (1969) попадаются тут и там лирические пассажи вроде «. слова — это ветер, внешнее лепетанье, шум крыльев, которые едва доносятся до нашего слуха из-под покрова серьезной истории», то сначала кажется, не любитель ли русской классической литературы переводил, – но нет, МФ тогда правда так писал! 🙂 Немного менее лирично, но того же рода – хрестоматийный финал «Слов и вещей» (1966) про то, что «. человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке». Для текстов периода до 1970-х гг. это гораздо характернее.
б) когда вышел русский перевод – к примеру, издание 2002 г., первый том «Интеллектуалов и власти» с первой же статьи «Безумие и общество» (1970) анахронично обрушивает на читателя слово «педерасты», будто бы не ощущая, что тем самым едва ли не дискредитирует все труды и старания МФ. Проверила по оригиналу в Dits et écrits, вдруг там pédés (что само по себе для контекста лекции, а не интервью журналу Gay Pied, сомнительно), – но нет, там прозаичное homosexuels. (Перевод С. Офертаса под общей редакцией В. Визгина и Б. Скуратова).
Том 3 – пер. Б. Скуратова, под общ. ред. В. Большакова (2006), там вроде бы такого не встретилось 🙂
–или, например, перевод «Истории сексуальности», вышедший у нас в 1996 г. с комментарием и послесловием самой переводчицы С. Табачниковой (присутствие таких разделов кажется важным и ценным), читая который, думаешь прежде всего о гигантской проделанной работе, а не о недочётах перевода.
Если интересуют переводы на английский: есть книжка Afary J., Anderson K. (2004) Foucault and the Iranian Revolution: Gender and the Seductions of Islamism, где приведены в английском переводе (тоже сравнивала с оригиналом, мне показалось всё очень точным) все тексты репортажей МФ об Исламской революции и последующей газетной полемики (по-русски один из репортажей, «Революция голых рук», есть в Томе 2 «Интеллектуалов и власти» (2005), – парадокс заключается в поверхностности, иррелевантности etc. самого исследования и прочтения МФ авторами. Что же касается более популярных переводов некрупной формы, вроде сборников Power/Knowledge, то в работе над ними зачастую принимали участие те, кто были его студентами в Беркли, что уже является определённым гарантом качества.
Кстати, нужно быть особенно аккуратным и внимательным при чтении, если в исследовательской статье, написанной по-английски, автор делает разбор той или иной формулировки (под «разбором» имеется в виду и контекст, и синтаксические/грамматические/подобные признаки), – случается так, что он не опирается на оригинальный текст, более того, в библиографии часто все издания МФ (и критические статьи) только по-англ., что, как мне кажется, в серьёзной публикации недопустимо.
Перевод илиады какой лучше
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Сравнение отрывков из Илиады в двух разных переводах.
Решила сравнить фрагмент, где описана речь Ахиллеса, когда он узнает о смерти Патрокла и обращается к Фетиде.
Тяжко, тяжко вздохнув, отвечал Ахиллес быстроногий:
«Матерь, не тщетно молил я, исполнил Зевес Громовержец
Все; но какая в том польза, когда потерял я Патрокла,
Друга нежнейшего, милого мне, как сиянье дневное?
Он погиб, и оружие Гектор-убийца похитил,
Крепкое, дивное, дар от богов олимпийских Пелею
В оный день, как тебя сочетали, бессмертную, с смертным.
Было бы лучше, когда б ты осталась богинею моря,
Лучше, когда бы простой, не бессмертной супруги супругом
Был Пелей: бесконечной тоской по утраченном сыне
Будешь ты ныне крушиться; уж вечно его не увидишь
В доме отца. Да и сердце мое запрещает мне доле
Здесь меж живыми скитаться; но прежде Гектор заплатит
Мне за Патроклову жизнь, под моею ногой издыхая».
Матерь, лиющая слезы, ответствует: «То, что сказал ты,
Мне возвещает, что жизни твоей прекращение близко:
Сам ты за Гектором вслед неминуемо должен погибнуть —
Так повелела судьба». Ахиллес возразил ей угрюмо:
«Пусть я погибну теперь! Что в жизни, если Патрокла
Мне защитить не дано? Далеко от любимой отчизны
Пал он, а я не пришел отразить ненавистную гибель.
Что я? Родительских мирных полей суждено не видать мне;
Жизни Патрокла спасти я не мог; не мог быть защитой
Стольким друзьям благородным, от сильного Гектора падшим.
Здесь я сижу, позади кораблей, бесполезное бремя
Свету, я, Ахиллес, из всех меднолатных ахеян
В битве храбрейший, хотя на совете другим уступаю.
О! да погибнут вражда и гнев, отемняющий часто
Разум мудрейшим! сначала он сладостней меда, но скоро
Пламень снедающий в сердце, вкусившем его, зажигает.»
«Знаю, о матерь, Зевес громовержущий всё мне исполнил.
Но какая в том радость, когда потерял я Патрокла,
Милого друга! Его из друзей всех больше любил я;
Им, как моею главой, дорожил; и его потерял я!
Гектор убийца похитил с него и доспех тот огромный,
Дивный, богами дарованный, дар драгоценный Пелею
В день, как, богиню, тебя на смертного ложе повергли.
О, почто не осталась ты нимфой бессмертною моря!
О, почто и Полей не избрал себе смертной супруги!
Должно теперь и тебе бесконечную горесть изведать,
Горесть о сыне погибшем, которого ты не увидишь
В доме отеческом! ибо и сердце мое не велит мне
Жить и в обществе быть человеческом, ежели Гектор,
Первый, моим копием пораженный, души не извергнет
И за грабеж над Патроклом любезнейшим мне не заплатит!»
Матерь, слезы лиющая, снова ему говорила:
«Скоро умрешь ты, о сын мой, судя по тому, что вещаешь!
Скоро за сыном Приама конец и тебе уготован!»
Ей, тяжело воздохнув, отвечал Ахиллес быстроногий:
«О, да умру я теперь же, когда не дано мне и друга
Спасть от убийцы! Далёко, далёко от родины милой
Пал он; и, верно, меня призывал, да избавлю от смерти!
Что же мне в жизни? Я ни отчизны драгой не увижу,
Я ни Патрокла от смерти не спас, ни другим благородным
Не был защитой друзьям, от могучего Гектора падшим:
Праздный сижу пред судами; земли бесполезное бремя,
Я, которому равного между героев ахейских
Нет во брани, хотя на советах и многие лучше.
О, да погибнет вражда от богов и от смертных, и с нею
Гнев ненавистный, который и мудрых в неистовство вводит.
Он в зарождении сладостней тихо струящегось меда,
Скоро в груди человека, как пламенный дым, возрастает!
Гневом таким преисполнил меня властелин Агамемнон.
Но забываем мы всё прежде бывшее, как ни прискорбно;
Гнев оскорбленного сердца в груди укрощаем, по нужде.
Я выхожу, да главы мне любезной губителя встречу,
Гектора! Смерть же принять готов я, когда ни рассудят
Здесь мне назначить ее всемогущий Кронион и боги!
Смерти не мог избежать ни Геракл, из мужей величайший,
Как ни любезен он был громоносному Зевсу Крониду;
Мощного рок одолел и вражда непреклонная Геры.
Так же и я, коль назначена доля мне равная, лягу,
Где суждено; но сияющей славы я прежде добуду!
Прежде еще не одну между жен полногрудых троянских
Вздохами тяжкими грудь раздирать я заставлю и в горе
С нежных ланит отирать руками обеими слезы!
Скоро узнают, что долгие дни отдыхал я от брани!
В бой выхожу; не удерживай, матерь; ничем не преклонишь!»
Комментарии: 1)первое же, что бросается в глаза — это объем текста. Перевод Жуковского более «компактный», чем перевод Гнедича (известно,что Жуковский перевел лишь отрывки из
Илиады, тогда как труды Гнедича значительно объемнее).
2)Язык Жуковского более литературный, так сказать, «унифицированный гекзаметр». Стиль
Гнедича несколько возвышенный («Дивный, богами дарованный, дар драгоценный Пелею
В день, как, богиню, тебя на смертного ложе повергли. «,»С нежных ланит отирать руками обеими слезы!»- текст изобилует архаизмами)
3)Художественными достоинствами, по словам Измайлова, в большей мере, обладает текст Жуковского. Текст Гнедича же потерял свою простоту, представлен торжественно.
4)Однако именно Гнедич более подробно воспроизводит все события, как, очевидно, было и в подлиннике Илиады. Мне показалось, что у Жуковского присутствие автора в тексте ощущается намного сильнее.